Синяя лирика №2
Я - дождь
Мишины дельфины
Зеркало Черного Города
Стой, Я, герой (твой)
Не убивай на бумаге
Синяя лирика №1
Осень
Синяя лирика №3
Мама
Транспечаль
<Я - дождь>
Слезы с неба, да, это - вода.
И от небесной воды вы ждете только вреда.
Вы все сидите дома в норах, как кроты.
И от небесной воды вы ждете только беды.
Вы все - скоты, вы все - такие мрази.
Посмотрите на себя, на вас столько грязи.
Я буду плакать и глаза свои закрою.
Выходите все, я вас умою.
Я - дождь, я когда-нибудь пройду
И на сыром асфальте оставлю тоску.
В лужах моих слез будет ваша грязь,
Это значит кончилась моя власть.
Но половина предпочтет грязь моим слезам
И будут молча сидеть по своим домам.
Потом выйдут все, чтобы денег нажить,
И по моим слезам будут, смеясь, ходить.
Когда идет дождь, гремят грозы -
Это смех с дождем или смех сквозь слезы.
Вы боитесь меня, лицо закрыв руками.
Я - дождь, я смеюсь над вами.
Я слышу треск перепонок в ваших ушах.
Я разрушаю мозги, мне нравится страх,
Который я вселяю в вас, выбивая ложь.
Я смеюсь над вами, я - дождь.
С каплей моей смешай свою слезу.
Тебе будет легче, когда я уйду.
Смейся со мной, когда услышишь мой гром.
Я уйду, будет легче, может быть, потом.
А теперь сам уходи, иди, куда захочешь.
Ты моими слезами лицо еще намочишь.
Ты улыбнешься еще, как в первый раз.
Я - дождь, я смеюсь и плачу за вас!
<Мишины дельфины>
Твоя душа океан, когда тебе десять лет.
И на волнах твоей души играет солнечный свет.
Резвятся дельфины в бухте розовых грез,
Отвечая тебе на любой твой вопрос.
Дельфин по имени Совесть знает, как тебе жить,
Дельфин по имени Любовь тебя научит любить,
Дельфин по имени Радость научить мечтать,
Дельфин по имени Боль сможет все отобрать.
На берегу своей души ты мочишь ноги в судьбе,
И каждый из дельфинов подплывает к тебе.
И каждый говорит с тобой о чем-то своем,
И в тихой гавани сердца вам хорошо быть вдвоем:
Ты что-то понял о жизни в свои шестнадцать зим.
Тебе на мокрой спине любовь приносит дельфин,
И ты играешь с ним в заливах и лагунах мечты.
Он нужен тебе, и ему нужен ты.
Но что-то не так, на щеках сохнет соль.
К тебе тихо плывет дельфин по имени Боль.
Он подарит тебе тысячи жемчужин-слез,
Забирая взамен развалины грез.
Пройдет один год, и ты станешь другим.
На тихом пляже разлуки умирает дельфин.
Из разорванных глаз любовь, словно сок,
Малиновой струйкой уходит в песок:
На когда-то невинных берегах твоей души
Выросла мерзость небоскребной лжи.
И в чистые воды льется сточная грязь,
По венам твоим к океану стремясь.
Нет рыбы, как чувств, нет мыслей как чаек,
Лишь только страха дельфин на гребне отчаяния.
Но он тоже уйдет, порвав носом сеть.
И к тебе приплывет дельфин по имени Смерть.
Он будет долго смотреть в твои пустые глаза,
И тогда ты поймешь, зачем пришел он сюда,
И, скинув одежду, поплывешь рядом с ним.
Тебя зовет умирать твой последний дельфин.
<Зеркало Черного Города>
Мой черный город спит тревожным сном.
Спят черные дома в городе моем.
Спит черный асфальт, но яркий луч фонаря
Не спит, не сплю и я.
Я взрываю косяк, я уплываю вдаль.
На моих ладонях пылью остается шмаль.
Меня манит чернота, меня зовет город мой:
<Ну что, ты идешь? Я беру тебя с собой!>
Шум пустоты, давящий на уши звон.
Одинокий прохожий, лунный свет со всех сторон.
Надпись на заборе впечатляет - хуй.
А ну давай, давай, сильнее ветер дуй!
Ветер! гони ты на хрен ночь.
Я запаренный, но все же я готов тебе помочь.
Мы прогоним ее, не оставив даже тень,
Потом косяк на двоих, и будет новый день!
Ветер гонит мусор, над домами край зари.
Мой город, я с тобой, и всегда со мной ты.
Где-то в утреннем тумане слышна сирена.
Что-то дернулось внутри, это - измена.
На мокром тротуаре уже сухая плешь.
Солнце греет землю, меня греет хэш.
Солнечный свет играет в битом стекле.
Как одинокие мысли в моей голове
Одинокие мысли:
<Стой, Я, герой (твой)>
Рушатся краски нового дня.
Я сегодня один, и ты сегодня одна.
Ты уходишь в туман своих призрачных грез.
И наверно исчезнешь, если это всерьез.
И я лишь буду тебя помнить, я не буду искать,
Потому что ты когда-нибудь вернешься опять.
Я попрошу тебя остаться, я скажу тебе: <Стой!>.
Я - твой первый и последний герой.
Припев:
<Стой!>, я скажу тебе: <Стой!>
Я, я - твой первый и последний герой.
Я так любил дождь, теперь я - это он.
И ты вспомнишь меня, когда намокнешь под дождем.
Я обниму тебя теплой влагой небес,
Но вышло летнее солнце, и я исчез.
Я остался лишь на листьях и на траве,
Ты идешь по ней, я прикасаюсь к тебе.
Я остаюсь росой на твоих ногах.
Ты идешь, а я смываю с тебя земной прах.
Ты уйдешь и в новой жизни уже будешь ничем,
А для меня по-прежнему останешься всем.
Я останусь в твоих мыслях только призрачным сном,
Ты захочешь уснуть и раствориться снова в нем.
И будет все как обычно, будет все как всегда.
По привычной дорожке пробежится слеза.
Я когда ты проснешься, будешь врать себе сомой.
На самом деле все просто, я - твой последний герой.
Ты будешь долго одна в погибшем городе снов,
В котором ветры играют обрывками слов.
Ты будешь долго одна среди дождей своих слез,
Отвечать себе сама, на один лишь вопрос.
И ты захочешь вернуть, все то, что было, назад,
И скажу тебе, что может быть я этому рад.
Ты вернешься и захочешь остаться со мной.
Я - твой первый и последний герой.
<Не убивай на бумаге>
Ракеты и танки в рисунках детей.
На рисунках нет солнца и капель дождей.
Убитый на бумаге, и живой рядом с ним,
И для всего этого фоном только черный дым.
Горящие дома, разрушенные стены,
Ни один ребенок не обходит этой темы.
На рисунке вижу труп, его не вижу лица,
Но каждый убивает лишь чужого отца.
Припев:
Не убивай на бумаге и ты сам будешь жить.
Не убивай:
Разрывы снарядов, пулеметный огонь.
Здесь забавы детей и тут же взрослая боль.
Черный, красный, белый цвет,
Как будто никаких других цветов больше нет.
На пустом листе бумаге пока гладь и тишь.
Даю в руки карандаш, сиди рисуй, малыш.
Одно и то же тыщу раз рисует он вновь и вновь,
Я со стола беру рисунок, с него капает кровь.
Ребенок нарисованной победе очень рад,
Но когда-нибудь он сам возьмет в руки автомат
И окажется там, где рисовал других,
Нарисованные танки и люди в них.
Нарисованный враг, пулеметное гнездо,
Нарисованный снаряд, летящий прямо в него.
И нарисованный друг ему закроет глаза,
Которые остались смотреть в небеса:
<Синяя лирика №1>
Я убиваю себя каплями бутылочной мечты,
И я, наверно, умру от алкогольной тоски.
Плесень ностальгии сожрет меня дотла,
И во всем этом ты виновата одна.
И мне некуда идти, и мне некого любить.
И даже нет анаши, чтобы косяк забить,
Чтобы треснула душа от печали травы,
Чтобы с дымом, наполняющим меня, ушла ты.
Мое сердце раскололось на тысячи кусков,
Они сверкают лужами в трещинах дорог.
И ты обходишь их, не вспоминая меня.
И в лужи сыпется песок с асфальта серого дня.
Мне что-то давит на мозг, и вены просят ножа.
И кто-то мне говорит: <Она тебе не нужна>.
И срываю все пробки, я забиваю штакет,
И через час забываю, что тебя со мной нет.
По моему спинному мозгу дрожь бегает как тля,
А ты так ласково и нежно убиваешь меня.
Ты убиваешь меня тем, что ты была и вдруг нет,
Как будто в комнате моей кто-то выключил свет.
Я заправляю себе в вену какую-то муть,
Я разрушен до конца, я хочу отдохнуть.
Но крутить, словно, реверс память фразу одну:
Девочку моя, я так себя:
<Осень>
О стекло сырого воздуха я бьюсь головой.
Капли осеннего дождя по мне стекают рекой.
Я умываюсь осенью, последнее тепло,
И под порывы ветра грусти подставляю лицо.
Моя грусть не о других, не о себе самом.
Это все просто осень, грусть о чем-то другом.
Осень жжет воспоминания на последних кострах.
Я умираю, как ребенок, на осенних руках.
Осень шепчет ветрами, что-то шепчет и просит,
И очень хочется плакать, точно так же, как осень.
Она приходит на землю каждый год в тот же час,
Но приходит не ко всем, а к кому-то из нас.
Осень льется дождями на могилы сыновей,
А сыновья где-то рядом плачут вместе с ней.
Ветер грусти сорвал все их последние мечты.
Они плачут, и не знают о том, что мертвы.
Осень прячет в туман свои серые дни,
Как в дым дешевых сигарет я прячу мысли свои.
Мои чувства уходят вместе с осенью в путь,
Оставляя мне на память только слезы и грусть.
Осень, ты уйдешь, как уходит дурман.
Из початой бутылки я наполню стакан.
Я вспомню о тебе, и я выпью до дна.
Извини меня осень, но ты сама уже мертва:
<Синяя лирика №3>
Ну вот и все, только сахарный дождь
Солит грязные лужи любви.
Ну вот и все, ты сегодня уйдешь,
Я прошу тебя, не уходи.
Ну вот и все, в октябре моих слез
Ты растаяла в холоде дня.
Ну вот и все, листья желтых берез,
Извиняясь, хоронят меня.
Розовый снег льется черным углем
Из открытых, невидящих глаз.
Ветер скулит за разбитым окном,
Вспоминая, наверное, нас.
Кто-то свернул солнце в тусклый клубок
И забросил в грязь облаков.
Ну вот и все, я бы больше не смог
Написать бессмысленней слов.
<Мама>
Я разрушил все, что построил сам,
И все мои вены в сетке маленьких ран.
Мой мозг уже умер, и дряблая плоть
Не может мертвый мозг перебороть.
И я знаю, что я себя давно уже убил,
А я хочу умереть от того, что так любил.
Но нет ни денег, ни друзей, и я пишу тебе:
<Мама, я знаю, ты поможешь мне>.
Я не знаю, как быть, я не хочу больше жить.
Я должен себя убить.
Я должен уйти, чтобы там уже найти,
То, что мне не встретилось на этом пути.
Я никому не нужен здесь, и это будет месть,
Которая тоже никому не нужна.
Мама, я не твой, я стал совсем другой,
Убей меня, мама, ты это сделать должна!
Я не хочу мылить веревку или вены вскрывать,
Я слаб для того, чтобы так умирать.
Мама ты меня убьешь, ты не скажешь: <Отстань>.
Я золотом хочу пустить по вене эту дрянь.
Ты сама заправишь мне мой последний шприц,
И количество смерти будет сто единиц.
Это надо будет сделать только тебе,
Мама, я знаю, ты поможешь мне!
<Транспечаль>
Я ухожу в небытие, я ухожу в никуда.
Моя печаль для меня почему-то легка.
И мне не хочется плакать, мне не хочется ждать.
И больше я не смогу ничего потерять.
Все будет быстро, огненный сноп.
Восьмиграммовый снаряд разрушит мой лоб,
Лишь только тоненькой струйкой опуститься кровь,
По виску и глазам, крася в яркое бровь.
Все песни не спеты, да кому они нужны.
Моя жизнь - это зима, а я ждал весны.
Я говорил то, что думал, и делал то, что умел,
Но кончается все, и для меня есть предел.
Умные клетки серой жижи в башке
Оставляют следы на тетрадном листе.
Выходит, что так все и должно было быть.
И я родился для того, чтобы себя убить.
Я не знал никого, кем бы я был любим.
Было много друзей, но я всегда был один.
Было что-то такое, чего я не знал,
И был кто-то такой, кого я искал.
Но поиски тщетны, а знания - ложь.
За пять секунд до сигнала приятная дрожь.
Мои пальцы сжимают холодную смерть,
И я просигналю в височную твердь.
главная